Олимпийская стройка в Сочи – предприятие сложное. Подчас она оставляет людей без денег, а птиц – без домов. В один дождливый день мне встретился мужчина, который несколько лет работал на стройке. Он рассказал о том, как возводились олимпийские объекты.
Читайте также: Сочи – мертвый город, Лыжник Бессмертных: охота «золото», но оно – одно, Город поваров, воров и водителей, Спортивно-паспортный режим, Пыль в глаза
Прохожего звали Владимир. Он выглядел моложе своих лет, может потому что был одет в джинсы и коричневую кофту-кенгуру с накинутым на голову капюшоном. Наш разговор, который затянулся на добрую половину дня, как-то сразу стал похож на откровенную беседу старых приятелей.
«Я отработал свое на олимпийской стройке. Три года отпахал – больше не могу, если честно. У меня уже аллергия на весь этот бардак, – рассказывал мне Владимир. – Хочется делать все хорошо, а делаем как придется. Потому что, бывало, материалы не пришли, а начальник кричит: где результат. Начальство приехало – результат показали. Уехало – разбираем и делаем заново».
Половину жизни Владимир провел в Узбекистане, туда он вместе с семьей переехал из Сочи в 1995 году. В 2004-ом мужчина получил диплом химика-технолога факультета нефти и газа, но, помотавшись полгода по стране, работы по специальности так и не нашел. По словам Владимира, в Узбекистане главное – это клановость и преемственность: есть связи – пойдешь работать, нет – не пойдешь.
«Мне предлагали в черте Химпрома оставаться, где я практику проходил. Но там бы я спился. Потому что, стоит подойти к карбомидному цеху – аммиаком настолько прет, что глаза слезятся и нос течет. И все выгоняют токсины «синевой». Когда приезжали японцы, думая прикупить акций этого завода, у одного из них счетчик заработал на химический выброс: они тут же развернулись и уехали», – вспоминает Владимир.
После вуза новоиспеченный химик стал заниматься охранными системами, потом с одним греком работал над дизайнерскими проектами: грек рисовал, а он – изготавливал. Затем Владимира пригласили в строительную компанию. А в 2009 году он вернулся в Сочи.
На олимпийской стройке в основном мой собеседник специализировался на инженерных коммуникациях и работал на Имеретинской низменности – там, где находится Олимпийский парк и все главные олимпийские объекты: большая и малая ледовые арены, керлинговый центр, конькобежный центр, Олимпийский стадион, Дворец зимнего спорта.
Весь олимпийский парк построен на болоте. На осушение Имеретинской низменности, со слов строителя, было потрачено пять с лишним миллионов кубометров песка. Стоимость трассы для «Формулы-1», которая располагается вокруг Олимпийского парка, превысила предварительные затраты в четыре раза из-за проседания грунта.
«Я когда был пацаном, мы с друзьями туда ездили и на пленочные фотоаппараты фотографировали фламинго, бекасов, пеликанов. Раньше там была стоянка для перелетных птиц, – говорит Владимир. – А во время олимпийских работ я сделал такую фотографию: буровая установка, и на ней сидит фламинго… На все это я смотрю как на неизбежность. Я ничего не могу изменить. Все что мог, я постарался сделать – не допускал косяков, чтобы мне не было стыдно за свою работу».
Около двух лет назад одна организация не озаботилась проведением технологического стока, а просто провела трубу за территорию объекта. В итоге ни одна из фирм, которые работали в Олимпийском парке, не взялась исправлять это нарушение. Тогда Технадзор вышел на Владимира и попросил взяться за работу над ошибками, иначе у кого-то головы полетят. Молодому человеку с бригадой рабочих пришлось рыть два колодца в шесть и 11 метров в высоту и состыковывать их в дождливый январь, хотя можно было сделать эту работу в летнее время. Когда все было готово, директор стройки на радостях обещал наградить Владимира премией в минимум 150 тысяч рублей. Но ни директора, ни премии строитель так и не увидел.
Владимира три раза «кидали» разные подрядчики, субподрядчики, отказываясь платить зарплату за возведение олимпийских объектов. Если бы ему вдруг вернули все долги, то он разбогател сразу бы на полмиллиона рублей. На стройках в Сочи оказаться «кинутым» – дело вполне обычное, по вполне обычным причинам. Например, в компании начали появляться деньги, и директор решает слетать в Таиланд, съездить в Европу, а потом оказывается, что он забыл в одном месте документацию закрыть, в другое место – конверт с деньгами занести. В итоге директор решает свои проблемы, а средств на зарплату уже не остается. Другой случай – когда меняется подрядчик и организация с сотрудниками оказывается неудел.
За ту работу, за которую заказчик не хотел платить, обычно брались студенческие отряды и неплохо справлялись, отмечает мой собеседник. Например, нужно было залить бетоном и проармировать фундамент для очистных сооружений: эдакий куб со стороной около 35 и высотой более полутора метров. В общей сложности получается около тысячи кубометров армированного бетона. Рабочим нужно было бы заплатить два миллиона за эту работу.
На вопрос, почему на сочинских стройках работает так много приезжих из средней Азии, Владимир отвечает, что все дело в пристрастии русских строителей к алкоголю. «Я работал с русской бригадой – бухают. Два года лепил из 40 человек, что приехали, себе команду, – говорит строитель. В итоге собрал костяк из 10 человек. Из них половина все равно на «синьку» ушла. Там все просто: даешь им загрузку работы – они прут. Как только материал кончился, день-два простоя – им становится скучно. Два дня они пьют, три расхаживаются, на четвертый начинается раскачка. Узбеки работоспособны и почти все не курят, не пьют. Мне с ними проще, к тому же, по-узбекски я говорю свободно».
Несмотря на риск остаться без денег, люди все равно идут работать на олимпийскую стройку. Потому что цены в Сочи – серьезные, а зарплаты – смешные. В государственных учреждениях оклад в среднем составляет 15 тысяч, а аренда однокомнатной квартиры начинается от 25 тысяч рублей в месяц. Один из одноклассников Владимира, служа в полиции, подрабатывает в выходные на стройке. Зарплата в 30 тысяч рублей по местным меркам – небольшая.