Люба-крановщица

Любовь Сизикова – машинист башенного крана с 22-летним стажем. Сейчас она на высоте 42 метров возводит кирпичный дом на Комсомольском проспекте. Работа сложная и опасная, но парадокс в том, что еще совсем недавно из 96 крановщиков в Кемерове лишь двое были мужчинами.
Однако и сейчас подавляющее большинство машинистов крана – женщины. Что это такое – быть крановщицей – Любовь рассказывает на страницах «Газеты Кемерова».

Ювелирная работа

Я работаю крановщиком с 1993 года. Вообще, моя первая специальность – бухгалтер-экономист. Я окончила вуз с красным дипломом, у меня тогда был маленький ребенок, но не было стажа работы. Бухгалтером никто не брал. И тогда тетя посоветовала мне пойти на курсы крановщиков. Я согласилась. Отучилась, прошла практику и осталась.
Хорошо помню, как в первый раз поднялась на кран. Не боялась. Я посидела в кабине, инструктор мне рассказала, что да как. Я даже порулила немного. Но спускаться было очень страшно! Инструктор говорит: «Ну, спускаемся?». Я из кабины вышла, вниз глянула – ноги задрожали. А потом ничего, практика началась, и я уже спокойно спускалась. Но поднималась все равно увереннее. Долго к этому привыкала.

В основном мы строим жилые дома. А я бы хотела, чтобы мне выпал шанс построить школу или церковь.
Я часто меняла объекты. Строила казначейство на улице Мичурина, торговый центр «Спутник», детский сад в поселке Пионер, гостиницу «Кристалл», когда там шел ремонт. Была как дежурный крановщик: кто заболеет – я туда. Кто-то откажется работать – я никогда не отказывалась. Это и к лучшему, что я меняла краны: набрала опыта. Сейчас могу на любой кран залезть и без стажировки на нем начать работать.
За смену я разгружаю четыре машины кирпича, в каждой машине по 16 поддонов. Поднимаю 11 кубов раствора. И кроме этого еще очень много дополнительной мелочевки.
Однажды на новый объект в Кедровку приехала, поднялась в кабину. Только стрелу повернула, а стропальщик говорит по рации: «Люба, ну покрутись немножко, хоть почувствуй кран! Чего ты сразу работать поехала?». А я отвечаю: «Ничего, во время работы почувствую».
На качку кабины уже не обращаю внимания. Если тяжелый груз, например, семитонные плиты укладываем, кабина отклоняется примерно на метр. А ты уже этого не замечаешь, потому что главное – поднять груз, не задеть ничего и никого, чтобы не пострадали люди.
Самое важное в нашей работе – это уметь чувствовать качку, «ловить» ее. Я свою работу иногда сравниваю с работой ювелира. Глазомер должен быть очень хорошим. Кран высокий, и я внизу должна видеть любой кирпич, любую перемычку.

При монтаже сложно подводить само изделие к месту назначения. В новых кранах две ручки управления, а мой старый, управляется четырьмя рычагами-контроллерами. Два справа: вира-майна и переезд, два слева: поворот и движение каретки по стреле. Приходится постоянно перебирать эти ручки.
Плиту весом семь тонн я должна установить туда, куда мне показали. Кран нужно чувствовать. Они – как автомобили: кажутся одинаковыми, но ведут себя все по-своему. Бывает, зима, ветер, а монтажник стоит на краю и держит вытянутую руку. И я должна подвести плиту к его руке.

Гроза

При ветре в 15 метров в секунду работы останавливаются. Кран, бывает, отклоняется в разные стороны. Начинается порыв – мы прекращаем работу. А спускаться не успеваем: может просто-напросто сдуть с площадки. Поднимаем гак – крюк, чтобы ничего не задеть, отключаем напряжение и сидим в кабине, пережидаем.
Однажды я работала ночью, и началась гроза. У нас было два крана. Я по рации говорю напарнице: «Вера, как ты себя чувствуешь?». А она молчит. Я испугалась, звоню ей по телефону: «Вер, как ты там?». А она ответить ничего не может, слезами захлебывается. Потом отвечает: «Люба, я очень сильно боюсь грозы». А мне сейчас уже не страшно. В кабине уберусь, чаю попью и сижу, жду, пока все кончится.

У нас очень опасная работа. В тот день, когда упал кран на Московском проспекте, моя напарница Маша по рации кричала: «Меня понесло, мне страшно!». Я говорю: «Маша, успокойся. Все нормально». Сама не боялась.
Погибшая Галя Колчина работала какое-то время со мной в одной организации. Потом ушла. В тот момент как раз перерыв начался, людей на площадке не было. Когда Галю понесло, она по рации просила помощи: «Ребята, поставьте башмаки!». Они выскочили из вагончика, а кран падает.

О безопасности

Когда приходишь утром на работу, на кран поднимаешься не сразу. Сперва нужно проверить подкрановые пути, осмотреть тросы, зимой – очистить пути от снега, летом – выщипать траву. Нельзя, чтобы на них что-то было. В общем, подготовить свое рабочее место.
За нас отвечает начальник участка механизации Александр Ивлиев. Он для меня как второй отец, работаем с ним уже 15 лет. Поднимается ветер – звоню ему. Он говорит: «Стоим». А сам в это время разбирается, что к чему. За нас горой.

К соблюдению техники безопасности отношусь очень серьезно. Когда прихожу на новый объект, беседую с рабочими. Говорю: «Ребята, давайте не будем нарушать». Если стропальщики что-то неправильно зацепили, я не поднимаю до тех пор, пока не зацепят правильно. Потому что жизни людей, которые работают со мной, в моих руках. Был случай в Кемерове, крановщик поставил банку с раствором на рабочего. Ночью дело было, торопились. Монтажник после этого попал в больницу.
Если не затянуты тормоза, кран может унести ветром. Например, я торможу, а кран еще немного катится по рельсам – значит, есть проблемы. Когда кран не двигается, колеса заблокированы. Я звоню бригадиру и говорю, чтобы электрики подтянули тормоза.
Однажды у меня стрела пошла вверх. Я ничего сделать не могла – запали контакты. Выключила аварийник – не помогает. Спас стропальщик. Я крикнула: «Серега, рубильник выключи!». Это нужно было видеть! Он за секунду соскочил с плит на землю, подбежал к путям и обесточил кран. Я успокоилась, говорю: «Серега, включай!». А он включить не может – рубильник сломал, так сильно за меня испугался.

В другой раз на Южном строили дом. Ветерок был умеренный, но с порывами. Я поднимала плиту, горизонтально – перекрытия укладывали. И строповка то ли бракованная была, то ли что-то еще случилось: она порвалась. Плита встала на бок, градусов на 30-40. Меня хорошо качнуло. Я, конечно, испугалась. Говорю ребятам: «Мне страшно!». А Серега берет рацию и отвечает: «Люба, не бойся. Мы сами боимся!». И после этих слов у меня появилась уверенность. Не за себя переживала, а за ребят, которые будут сейчас эту плиту монтировать. Я сказала, чтобы все отошли, и подвела плиту в нужное место. Потом ее спокойно смонтировали, даже не пришлось перецеплять.

Романтика

Сейчас в крановщики идет много молодых парней: у многих моих коллег сыновья пошли работать на краны. Когда я пришла в эту профессию, в Кемерове было 96 крановщиков, и лишь двое из них были мужчинами.

Если работа монотонная, становится скучно. Ребята подбадривают. Например, каменщику подаю поддон кирпичей, а он мне в ответ кланяется. Каждую смену что-нибудь подобное происходит. На 23 февраля я рабочим пеку пирог, а они мне дарят цветы на 8 марта. А в этом году даже принесли огромную мягкую игрушку!
Я люблю свою работу. Думала, немного поработаю и пойду по специальности, бухгалтером. А когда втянулась, расхотела уходить. Даже из отпуска выхожу и думаю: поскорее бы вернуться на кран. Ты видишь, как растет дом, от котлована до крыши. Например, в Кировском районе мы строили панельную девятиэтажку: половина была готова, а вторую еще достраивали. Я видела счастливые лица людей, которые заселялись в квартиры. И радовалась за них!

Еще на высоте очень красиво, особенно вечером. Любуешься своим городом. Когда на Притомском проспекте работали, очень красивый вид был: зима, под Новый год – елочки горят, гирлянды, все сверкает!.. А один раз мы с напарницами с крана наблюдали салют 9 мая. Остановились, повернулись и смотрели.

This entry was posted in Газета Кемерова and tagged , , , , , , , . Bookmark the permalink. Both comments and trackbacks are currently closed.