Трудности перевода: запретное голландское барбекю

Голландский архитектор Бэрт Хейминк впервые увидел Сибирь в декабре 2008-го. В тонком пальто, не зная ни слова по-русски, он ехал к своей будущей жене Ляне, с которой познакомился по интернету и которую полюбил.

Теперь Бэрт живет и работает в Кемерове, считая, что именно здесь он обрел свободу, которой ему так не хватало в Голландии.

– Бэрт, ваша позиция выглядит немного странно. Нидерланды считаются самой свободной и раскованной страной в мире – вы же говорите о том, что чувствовали себя там несвободно.

– Когда я говорю о свободе, то в первую очередь имею в виду возможность свободно располагать собой и пространством вокруг. С этой точки зрения Голландия – одна из самых несвободных стран мира. Вам трудно себе представить, насколько жестко упорядочена жизнь голландцев и какой массой законов она ограничена.

Осознать это мне помогла в том числе Ляна, когда впервые приехала ко мне в гости в марте 2008 года. Она провела в Голландии три месяца, и с каждым днем у нее появлялось все больше вопросов, на которые мне сложно было найти ответы.

– Какие вопросы, например?

– Все они сводились к одному: почему здесь так много запретов? Однажды мы гуляли по парку, в котором росла черника, которая тогда уже как раз поспела. Ляна потянулась к ней, чтобы попробовать, но в Голландии срывать ягоды в парках запрещено, и я едва успел предупредить ее об этом. Практически на все мне приходилось отвечать ей просто "нельзя": трудно объяснить, почему запрещено ехать по пустой полосе дороги, делать барбекю на улице или сворачивать с проложенных тропинок. Она говорила, что в России закон этого не запрещает. Поначалу я смотрел на нее как на сумасшедшую, а потом и сам стал задумываться: а действительно, почему теперь столько всего нельзя? Ведь было время – я прекрасно его помню, – когда все это было можно.

– То есть, все эти правила появились не так давно?

– Пик толерантности в Голландии пришелся где-то на 1970-е годы, потом это прошло, и со временем уровень свободы сильно снизился. Но ощущать, что ее с каждым годом становится меньше, я начал последние лет 10, причем правительство постоянно инициирует и принимает новые ограничения.

Это очень маленькая страна, ты постоянно на виду, правительство находится рядом, от властей не скрыться. Думаю, сибирякам сложно понять это:  Москва за тысячи километров от вас. Если бы вы были не Сибирью, а Москвой, то, возможно, такой свободы здесь тоже не чувствовалось бы. Я не имею в виду политику или то, что в Сибири можно безнаказанно убивать, воровать и так далее – это естественные запреты в любом нормальном обществе. Я говорю лишь о том, что вы гораздо более свободны в организации своей собственной жизни.

Два года назад – тогда я уже в течение года жил в России – мы с Ляной отправились в Голландию, чтобы навестить мою маму, друзей и дочерей. Так вот, уже через неделю после приезда я начал ощущать острое желание скорее вернуться обратно, потому что за год сильно отвык от местных ограничений. В итоге мы провели там три недели, и это было уже слишком много Голландии для меня.

   

– Наверное, представления о безграничной голландской свободе, в основном, сформировались из-за того, что у вас легализовано много вещей, на счет допустимости которых спорит весь мир: проституция, наркотики, однополые браки, эвтаназия и так далее.

– В Голландии не так уж свободно распространены наркотики, как об этом думают. Легкие наркотики действительно легализованы, ты можешь выращивать траву у себя дома и свободно ее курить, но если начнешь заниматься распространением, у тебя возникнут серьезные проблемы с законом. Голландская полиция очень бдительна в этом вопросе. Что касается однополых браков, то да, их легализовали, но это произошло не так уж давно – 8 лет назад.

– Как лично вы относитесь к их легализации?

– Лично мне не нужно чье-либо разрешение на мой брак, так почему кому-то должно быть дело до моего разрешения на его брак? Это личное дело каждого.

– Расскажите про ваш брак с Ляной. Как вы познакомились, как поженились?

– Нас познакомила через интернет ее подруга, которая вышла замуж за голландца и живет сейчас в Нидерландах. Мы стали переписываться в октябре 2007 года и через какое-то время поняли, что хотим чего-то большего, чем просто переписка. Она приезжала ко мне дважды, я тоже два раза ездил в Россию, а ровно три года назад приехал в третий раз – окончательно. Поженились мы здесь же, в Кемерове, на родине Ляны.

– Насколько я поняла, на родине у вас есть дети. Сколько им лет и чем они занимаются?

– У меня две взрослые дочери от первого брака, мы с ними – близкие друзья и постоянно общаемся по скайпу и почте. Но сейчас они тоже не в Голландии. Старшая живет в Гватемале, где она в 2006 году познакомилась со своим будущим мужем. Младшая в данный момент путешествует по Северной Америке. У нее грандиозные планы на США, она любознательная путешественница – ее профессия связана с туризмом. А старшая дочка занимается изучением орхидей.

– Она – специалист по орхидеям?

– Это нормально для Гватемалы: там повсюду орхидеи. Она разрабатывает садово-парковый дизайн.

– Бэрт, сами вы – архитектор. Что делаете в нашем городе?

– Я работаю по профессии. В свой первый приезд сюда я связался с одной местной компанией, которая предложила мне здесь работу архитектора. В итоге с ними у нас сотрудничество не сложилось, но это был своеобразный первый шаг. Через какое-то время я все-таки нашел постоянную работу, где продолжаю работать и сейчас. Моим первым кемеровским проектом было изменение дизайна музея возле драмтеатра. Кроме того, я много работаю дома – вот только на прошлой неделе закончил один частный проект.

– Я видела одну программу по ТВ – про строительство в Нидерландах. Так вот там рассказывалось, что у вас существует специальная комиссия – комиссия по красоте, которая выносит заключение об эстетической составляющей каждого нового здания. Это правда?

– Да, абсолютно. Если ты что-то хочешь построить в Голландии, то в обязательном порядке должен пройти через эту комиссию. Без ее заключения ни один проект не допустят до строительства, это обязательная процедура. Она существует для того, чтобы избежать появления уродливых зданий, которые бы нарушали гармоничность общей картины – таким способом у нас сохраняют гармонию между старыми и новыми постройками. Новое здание, конечно, может быть и контрастным по отношению к другим, но для этого у авторов проекта должны быть серьезные причины, контраст обязательно должен быть обоснован.  И если вы архитектор, то обязаны доказать необходимость возникновения именно в этом месте именно такого здания.

Для России это, конечно, странно, потому что у вас можно строить что угодно где угодно. И не важно, как это соотносится с окружающими зданиями. По отдельности каждое из них может выглядеть красиво, но вместе это иногда создает достаточно дисгармоничную картину. Думаю, в вашем взгляде на дизайн есть что-то от русского менталитета.

– Что именно?

– Часто вы используете слишком много разнородных деталей. Они могут быть вполне красивыми сами по себе, но вы ставите их вместе, и в итоге они убивают общую красоту здания. Классический или современный стиль по отдельности прекрасны, но если накладываешь их друг на друга – может получиться совершенное уродство. 

Для меня самое главное в архитектуре – это общая идея, я всегда начинаю с нее, а детали нужны только в качестве ее поддержки. Я не хочу сказать, что детали не важны – они очень важны, но они должны работать исключительно как поддержка общей концепции. Когда же деталей набирается слишком много, это загромождает идею. Однажды я беседовал с плотником – профессионалом в своем деле. При строительстве своего дома он отталкивался от деталей, каждая из которых была прекрасно сделана, но конечный результат – архитектура и дом в целом – вышли не так, как он себе представлял, и поэтому мастер остался недоволен.    

Еще в России достаточно сложно делать какие-то прогнозы о результатах строительства. Из-за того что проектировочной части отводится не много времени, новое здание иногда становится сюрпризом для самого архитектора. В Голландии – наоборот: большая часть работы там связана именно с проектированием, очень доскональным, на этапе которого продумываются все детали и решаются все возможные проблемы, которые могут возникнуть при строительстве. По сравнению с этим процесс непосредственно воздвижения здания значительно короче.

Если говорить о том, какая архитектура в Кемерове нравится лично мне, то это старые здания в центре города, классической архитектуры. Как в них самих, так и между ними есть гармония. Мне нравится и современная архитектура, но, к сожалению, новые здания выбиваются из общей концепции с рядом стоящими старыми постройками.   

– Что вам еще нравится? Как проводите свободное время?

– Я читаю об архитектуре, веду занятия в центре изучения английского языка Friends, занимаюсь готовкой. Помню, когда в одном из первых писем я написал Ляне о том, что люблю готовить, она не поверила. Она была скептически настроена по отношению к мужской готовке и написала, что "жарить яйца – это еще не значит уметь готовить". Потом она очень удивилась, когда приехала ко мне и поняла, что я писал серьезно. Мне нравится готовить, а Ляне нравится, как я готовлю, – так что здесь все в порядке. 

– Вы легко адаптировались к Сибири?

– Сложнее всего было справиться с бюрократическими проволочками. Обычно все говорят о холодном сибирском климате, но я люблю зиму и, скорее, готов терпеть минус 30, чем плюс. Например, нынешняя весна в Кемерове была прохладной и голландцы, скорее, назвали бы это зимой.

А вообще, я быстро привык. По сравнению с моей родиной, жизнь здесь спокойнее, расслабленнее, яснее и проще. Наверное, это из-за богатства природы. Что такое "природа Голландии", если у вас только отсюда до Хакасии одни горы и холмы занимают ту же территорию, что и вся моя страна, вместе с городами, дорогами, коммуникациями и всем населением? С тех пор как я здесь, меня забавляют разговоры о природе Голландии. Барбекю с друзьями ты можешь, например, делать только в своем собственном саду и нигде более. Развести костер, чтобы пожарить мясо где-то на природе, – незаконно. У нас есть только национальные парки и сады, в создание и поддержание которых вкладывается огромное количество денег. Голландцы не поймут вас, если вы предложите им "отдохнуть на природе".

– Бэрт, поделитесь какой-нибудь своей большой мечтой на будущее.

– Моя мечта – это мой дом. Я хотел бы жить не в городской квартире, а за городом, поближе к природе и обязательно – около реки. Разумеется, в доме, который я спроектирую сам. По моему замыслу, это будет деревянный одноэтажный каркасный дом, с подвалом, в котором будет  погреб для хранения овощей, которые мы вырастим сами на своем участке. Получится такой дом на холме, часть которого будет находиться под землей. Почему именно на холме – это значительно сбережет средства на фундамент – самую важную и дорогостоящую часть при строительстве. И еще я хочу просторный кабинет, потому что предпочитаю работать дома.

– По всему видно, что с домом вы уже определились наверняка. Со страной проживания – тоже?

– Да, мы точно решили,  что остаемся в России. Нам здесь нравится.