«От войны легко стать зависимым»: журналист Иван Прозоров о работе в Сирии

Сегодня репортажи Ивана Прозорова разбирают на практических занятиях по журналистике в КемГУ, а раньше он и сам учился в его стенах. Правда, по другой специальности: Иван окончил математический факультет. В своё время это не помешало ему пойти работать на телеканал «СТС-Кузбасс», где он понял, что для реализации своих амбиций необходимо ехать в Москву.
С тех пор прошло чуть больше десяти лет. За это время молодой кемеровский журналист превратился в матёрого спецкора Первого канала, которому по зубам любое редакционное задание.
В начале ноября 2016 года Иван добровольцем отправился в Сирию, чтобы без прикрас показать, что там творится. За три месяца командировки он снял десятки сюжетов, растрогал тысячи российских сердец и вышиб миллионы слёз. Не так давно он вернулся из горячей точки и заглянул в родной город. Корреспонденты «Газеты Кемерова» не преминули воспользоваться возможностью поговорить с известным журналистом – о внутренней мотивации, постановочных съёмках, страхе за свою жизнь и зависимости от войны.

Месяц как три года

– Вообще я хотел ехать в Сирию. Открою секрет: на военные командировки желающих – огромное количество. Ведь это мощная и крепкая история, которая много даёт в плане внутреннего развития и карьерного роста. Ты получаешь бесценные знания и потом используешь их в дальнейшей жизни.
Война в принципе полезна для корреспондента. Это прыжок совершенно на другой уровень. Когда я в первый раз поехал в Луганск в 2014 году, это была очень трудная командировка. И вернулся я оттуда совершенно иным человеком.
Война – такая вещь, где концентрированно за месяц проходит три года обычной редакционной деятельности «на паркете». Ты встречаешь различные истории каждый день и за месяц проживаешь огромную жизнь. Если ты это выдержал, если ты это прошёл, то становишься выше на уровень. Это карьерный рост, это профессиональный рост, это внутренний рост. Ты крепчаешь, мужаешь, становишься более матёрым. Но не все с этим справляются.
Для этого у человека должна быть очень устойчивая психика, которая сможет перенести все испытания. При этом приходится всё пропускать через себя, а после – спокойно войти в прежнюю жизнь.

Мальчик Хасан

– Мы показывали происходящее максимально правдиво, хотя, честно скажу, это очень тяжело сделать тактично, особенно когда на твоих глазах умирают дети. Это тяжело морально. Тут самое главное – рассказать историю максимально отстранённо, но в то же время с сочувствием. Важно подобрать и правильные слова, и правильную интонацию.

Этот сюжет очень тяжёлый, потому что в подобной работе необходимо быть очень деликатным и очень осторожным. Всё натуралистично в кадре, так как была задача показывать все зверства боевиков без купюр, ведь на Западе всё замалчивается. И это не фигура речи, это действительно так. Эти головорезы, которых они называют оппозиционерами, действительно убивают детей и делают это жестоко. Правда, когда я пересматриваю этот сюжет, меня немножко потряхивает. Вспоминаю, как мы это снимали.
Если бы до командировки меня спросили, побежал бы я снимать мать ребёнка, который только что погиб, я не знаю, как ответил бы. Но в Сирии это произошло, хотя мы стояли в стороне и не пытались задавать ей вопросы. Она сама подошла и попросила на камеру показать, что тут происходит. Важно, чтобы зритель понимал, что это её желание, а не наша погоня за эксклюзивом.

Стрельба вхолостую

– В Сирии некоторые корреспонденты грешили тем, что вставали на фоне стреляющего человека и начинали записывать стендап: «Сирийская армия сейчас подавляет восстание, боевики наступают…». А на фоне выстрелы и взрывы. Такую подставу прекрасно видно. Подобные вещи нивелируют профессию. Мы и сами не раз сталкивались с ситуацией, когда кто-нибудь говорил: «А давайте бахнем!». Зачем бахать, ребята? Это ведь обесценивает нашу работу здесь. Я категорически против такого. Конечно, есть и исключения. К примеру, в работе с сапёрами нужна постановка, потому что ты не можешь их снимать. Люди подрываются на минах постоянно.
Нет конкретной формулы, как не перейти грань между опасностью и желанием снять красивую картинку. Ты оцениваешь каждую ситуацию индивидуально. А вообще – перекрестился, побежал, снял, выдохнул.
Жилеты и каски в такие моменты – не профанация, они действительно могут спасти. Во время одного из обстрелов в нашего продюсера прилетела какая-то штука, попала ему в жилет и ногу. Ничего серьёзного. Он у себя её поставил, через два дня принёс сапёрам и спросил, что это такое. Они ответили, что это взрыватель от «Града». Не взорванный. А он его на тумбочке хранил два дня. Похожие ситуации происходили часто.

Жизнь «на гражданке»

– Первый случай, когда я работал на крупной катастрофе, – это Крымск. Там было наводнение, я как раз находился в Сочи, в корпункте. И тогда было очень тяжело. Несравнимо тяжелее, чем сейчас, в Сирии, потому что все эмоции переживались в первый раз. Хотя, казалось бы, здесь я провёл три месяца на войне, а там мы всего около месяца работали в зоне затопления. Но от Крымска я отходил гораздо дольше.

Ты начинаешь справляться со стрессом, только когда возвращаешься. Потому что там у тебя просто нет возможности. В горячих точках нет ни спортзалов, ни психологов. А так обычная история: после военных командировок кто-то идёт к психологу, потому что ПТС, кто-то занимается спортом, кто-то – в церковь. Я вчера носил весь день на руках свою племяшку – вот так я снимаю стресс.
Конечно, когда возвращаешься, есть ощущение, что всё слишком скучно и медленно. Это опасно на самом деле, потому что от войны легко стать зависимым. Очень многим военным корреспондентам, которые часто ездят в командировки, не хватает этого. Им кажется, что в Москве слишком обыденно, им не хватает драйва, адреналина. Ведь на войне очень яркие эмоции. Там и смерть, и любовь по такой страшной амплитуде скачут, это тебя внутри разрывает всего. Совершенно точно, что я не из их числа. Сейчас я отхожу и вливаюсь в ритм.

This entry was posted in Газета Кемерова and tagged , , , , , , , . Bookmark the permalink. Both comments and trackbacks are currently closed.