Преподаватель литературы Андрей Павлов выражает свое отношение к тому, что происходит сегодня в системе образования при помощи комиксов, которые он публикует на своей странице «ВКонтакте». Ключевым персонажем сатирических зарисовок филолога является «училка-убийца», говорящая устами ЕГЭ.
Кандидат филологических наук Андрей Павлов хотел бы быть похожим на Владимира Маяковского, потому что он был «рок-н-рольный мужик по духу – непопсовый, разрушающий стереотипы». А учителя тоже должны разрушать стереотипы, чтобы создавать ситуацию удивления, так как именно с удивления и начинаются, собственно говоря, открытия. Так считает педагог.
Павлов начал преподавать в КемГУ в 2000 году сразу по окончании университета. Сейчас он учит основам теории литературы студентов-журналистов, ведет «зарубежку» у филологов, читает курс по современной драме у магистрантов. Кроме того, Андрей преподает литературу школьникам в Городском классическом лицее.
– Андрей Михайлович, как возник образ училки-убийцы? Расскажите о нем.
– Училка-убийца появилась в 2009-2010 году. Это мой отклик на то, что происходит в современном образовании, в котором, к сожалению, много абсурда, в том числе связанного с ЕГЭ и ГИА. Училка-убийца – это образ в стиле Дэвида Линча. Училка-убийца – это гротескная сатира, в которой я выражаю свое отношение.
Иногда я выражаю его словом – что-то пишу на своей странице в соцсети, а иногда рисую училку-убийцу. Потому что, к сожалению, в нашей жизни учитель легко может стать убийцей в нравственном, духовном смысле.
Я очень много читаю педагогических материалов, в том числе методических разработок, составленных разными учителями. И, когда я это читаю, у меня возникает подозрение, что моя училка-убийца –очень актуальна.
– Почему у училки-убийцы на фартуке нарисовано солнце, что означает этот символ?
– Помните, была картинка, где коллега спрашивает у нее: » Зачем вам фартук?» Та отвечает: «Я иду фаршировать детей знаниями». Как будто на кухню идет, поэтому фартук и появился. А почему солнце и красные лучики? У меня этот образ возник, как некий шаблон домашнего традиционного фартука хозяйки, чего-то шаблонного, неживого.
– Что вас больше всего возмущает в ЕГЭ?
– Возмущает очень многое, могу по пунктам перечислить. Во-первых, ЕГЭ отчуждает учителя от результатов его собственных трудов. Учитель получает голые баллы – он даже не знает, чему научил ребенка, и не может оценить, насколько эти баллы адекватны. Вторая причина – это некорректность заданий. Три четверти заданий по литературе–то, что я видел –просто некорректны. Например, школьнику предлагается выделить главную мысль в тексте. Я бы с этим заданием не справился. Возникает ощущение, что ЕГЭ требует от школьников две вещи – угадать и угодить. Принцип двух «У», если цитировать фильм «Доживем до понедельника». Если не угадал и не угодил – ты получишь меньше баллов.
И еще, в чем большой пробел ЕГЭ – учитель превращается в тренера, натаскивателя. И во многих школах учителя старших классов занимаются не прямым свои делом, не учат чему-то, а начинают просто решать ЕГЭ. Вообще, школа, с моей точки зрения, не обязана готовить к ЕГЭ. Школа должна научить ребенка чему-то. А у нас успешность работы учителя определяется успешностью сдачи ЕГЭ. Этого не должно быть. Школьники сколько угодно могут успешно сдавать ЕГЭ, при этом не испытывая никакого интереса к предмету.
Кроме того, на ЕГЭ дети идут как на каторгу – измотанные, вымученные, боящиеся галочку или крестик не так поставить. Экзамен должен вызывать живые эмоции. Особенно школьный экзамен.
– Как вы относитесь к соцсетям? На эту тему у вас тоже есть несколько рисунков.
– Ирония, которая у меня возникает по отношению к соцсетям, все-таки добрая, не сатирическая, как по отношению к училке. Почему добрая? Потому что я считаю, что в соцсетях нет ничего вредного, это некий способ общения, коммуникации. Тут главное – соблюсти меру и не превращать это в какую-то ерунду.
Я очень ответственно подхожу к своей странице: стараюсь не писать ерунды. Пишу либо какие-то новости об образовании со ссылками на другие сайты либо какую-то информацию интересную выкладывать: музыку хорошую, по своему вкусу, в основном, это западный и отечественный рок-н-ролл, фильмы редкие. Стараюсь делать так, чтобы моя страница «ВКонтакте» была интересна для других, чтобы человек, посетивший ее, ощутил сопричастность к близкой мне культуре. Для меня смысл соцсетей в том, чтобы что-то интересное открывать людям. Это площадка для приобщения пользователей к чему-то хорошему.
– Есть мнение, что современные дети, несмотря на развал образования, во многом умнее и сообразительнее предыдущего поколения. Это так?
– Современные дети – они не хуже, чем советское поколение, чем мы были. Хотя есть те, кто говорит, что это нечитающее поколение, бездуховное. Но это все ерунда на самом деле. Нынешнее поколение –просто другое. Качественно другое, чем мы, и тем более, –чем советское поколение. Они читают многое из того, что мы не читали. Задача учителя – увидеть и извлечь то лучшее, что есть в детях, зерно, с которым можно работать. Если он этого не видит и только обливает грязью детей, то это плохой учитель.
– У вас есть такое сатиричное досье на плохого ученика из школы будущего. Сегодня есть в школе признаки такой антиутопии?
– Я думаю есть. В тех «новациях», которые пытаются ввести в школах, один шаг до такого. Потому что, когда все одеваются под одну гребенку – знак некоего обезличивания, омертвления школы. Или вот эти вот «беседы о нравственности». Я вообще не люблю людей, которые очень много рассуждают о нравственности, духовности, патриотизме. Потому что, с моей точки зрения, если человек духовный, он меньше всего будет рассуждать об этом. А еще люди, занимающиеся вопросами духовности и нравственности, начинают рассуждать, какие книги полезны, а какие – вредные. В 90-е годы в стране был развал, но в школьное образование никто не вмешивался, и это было лучше, чем сейчас, когда чиновники начинают контролировать школьное образование.
– Какую современную литературы вы бы назвали плохой?
– Плохих книг много. Я считаю Дарью Донцову, Устинову очень плохими писателями, которые пишут плохие книги. Во-первых, они плохо написаны – это мое впечатление. Во вторых, эти книги не дотягивают до звания книги. Искусство должно показывать важнейшие стороны человеческого мира, ценности бытия, которые нас как-то меняют, делают нас лучше. Чтение, как греческая трагедия, должно нас очищать. Когда читаешь Донцову и Устинову, а я пытался читать, –никакого изменения в тебе не происходит. Да и их фабула неинтересна для меня – очень шаблонная, каких много. Разве что там можно найти информацию, как готовить блюдо какое-то. А вот детективы Бориса Акунина читаю с большим удовольствием, там есть все: нешаблонная фабула, есть люди, есть столкновение ценностей, то, чего я не могу найти у Устиновой и Донцовой.
В советское время было много плохой литературы. Например, был такой писатель Анатолий Иванов. По его тексту был фильм «Вечный зов» снят. Фильм получился гораздо лучше, чем книга, – его можно смотреть, его спасают хорошие актеры, и там много того, чего нет в книге. Если же взять в руки роман «Вечный зов», то его невозможно читать.
– Вы сами писали что-нибудь?
– Я писал пьесы, когда в школе и университете учился. Сейчас понимаю, что это были плохие пьесы. Они были о жизни, грустно-чернушные. В них проявлялся мой юношеский максимализм – желание изменить мир.
– Если бы вы все-таки сели за книгу, то о чем бы она была?
– Я бы написал о чем-нибудь из области абсурда, нереалистическое. Пьесы я писал реалистические, даже натуралистические, вот сейчас меня что-то тянет на абсурдистские вещи в духе Ионеско, Беккета, Хармса. Я бы писал что-то прикольное, смешное. В юношеских моих пьесах было смешное, но это был такой смех сквозь слезы. Видимо, я наелся реализма.
– У вас была привычка приходить на пары с кусочком изоленты на пальцах. Среди студентов ходили различные домыслы по этому поводу. Например, что от вашего настроения зависит цвет изоленты. Что все-таки это значит?
– С изолентой действительно невольно возник миф независимо от меня. Я и сейчас ее использую, беру в руки по одной простой причине –потому что, когда делаешь что-то руками и телом, мысль лучше идет. Мне обязательно нужно что-то вертеть в руках, когда я о чем-то думаю, что-то пишу. Главное, чтобы мягкое что-то в руке было. Относительно цвета и настроения, то тут нет никакой зависимости, я стараюсь всегда с хорошим настроением приходить на занятие.