Свято-Успенский женский монастырь в поселке Елыкаево был открыт четыре года назад. За все это время в нем появилась лишь одна инокиня, которая только готовится к подстригу, чтобы стать единственной на данный момент монашкой в монастыре. О повседневности монахов и о жизни кузбасского монастыря «Газете Кемерова» рассказал иерей отец Владимир.
– Как вы объясните тот факт, что за четыре года с момента открытия у вас так и не появились монахини?
– Монастырская жизнь– она ведь не для всех, не каждый выдержит. И если человеку это не нужно, то он скорее сойдет с ума, чем решит приобщиться к Богу. Вообще, мы сейчас и не можем пока еще никого подстригать в монахи, так как с момента прихода человека в монастырь должно пройти не менее пяти лет. Монастыри – лакмусовая бумажка нашего общества. Если прихожан мало – значит духовная обстановка у нас очень тяжелая, и, если верующие не хотят жить в монастырях, то что говорить о простых людях, которые далеки от религии. Наш монастырь имеет социальную направленность: мы воспитываем детей в приюте при монастыре. Выдержать такое может не каждый. Обычно монах стремится уйти от семейной жизни, а у нас дети участвуют в жизни монастыря.
– Вообще что нужно для того, чтобы приехать в монастырь и остаться в нем жить?
– Достаточно одного паспорта. Если женщина прихожанка какой-либо церкви или храма, то можно взять рекомендательное письмо от священника. Приехать-то может любой, остаться – под силу не каждому. В монашестве, на самом деле, довольно много плюсов. Если человек будет соблюдать три обета –целомудрие, нестяжание (отказ от имущества), послушание, подразумевающее полное отречение от своей воли, – человек отходит от всяческих мирских проблем. Например, от женитьбы, и ему не надо будет беспокоиться о том, как угодить супругу. Ведь часто семейные проблемы становятся на первый план, в то время как отношения с Богом уходят на второй план. Попадая к нам, человек должен трудиться и молиться. По сути – это райские условия, но все равно у человека начинаются проблемы.
– Какие?
– У нас это называется борьба с помыслами. Это как с вирусными сайтами, которые завлекают к себе, предлагая что-то дешево купить, куда-то зайти, к чему-то подключиться. И в тот момент это кажется жутко необходимым, но на самом деле это не так. К примеру, мирские люди стараются жить по «базовым» заповедям – не укради, не убей и так далее. У монаха, в основном, проблемы на мысленном уровне. Так, у него может появиться какое-нибудь мелочное желание, которое нарушит его покой, и человек начинает хотеть чего-то другого, перестает поститься, теряет страх смерти. Проще говоря, монаху становится скучно, он впадает в уныние.
В мирской жизни такого не происходит, так как человек «разбавляет» свою жизнь мелким грехом. Например, человек, выдержавший великий пост, расскажет об этом друзьям и получит похвалу, и потом все последующие посты будут для него простыми, так как ими можно будет похвастать.
– В монастырях вообще не хвалят?
– А это разве повод для похвалы? Все ведь делают то же самое. В монастырях для себя постятся, а не для людей. Но для многих это проблема. Никому нет дела до того, молишься ты или нет. И если кто-то случайно увидел тебя молящимся ночью, то никакой похвалы за это не будет.
– Бывает, что люди уходят из монастыря?
– Конечно, бывает. Многие находятся в поиске самих себя. Сейчас – плохое время, нет послушников. Парадокс в том, что люди, приходя в монастырь, хотят, чтобы было так, как им нравится, а сталкиваются с тем, что необходимо поступать так, как этого требует настоятель. В этом и заключается счастье монастырской жизни – не надо ничего думать, все уже продумано за тебя, и остается только посвящать себя только Богу, но многие этого не понимают.
– Вам не кажется, что именно поэтому в миру считается, что людей в монастырях «зомбируют», лишая их собственной воли и не давая возможности для саморазвития?
– Нет-нет, наоборот. Человек начинает совершенствоваться тогда, когда начинает заниматься самоанализом, а многим ли удается анализировать самого себя, живя обычной жизнью с ее слабостями и грешными мыслями? Хороший пример архимандрит Тихон Шевкунов, который был кинорежиссером и приезжал в монастырь каждое лето Потом его затянуло, и он остался там жить, впоследствии став монахом. Он написал книгу «Несвятые святые», которая вышла тиражом более 10 миллионов экземпляров и переведена многие языки мира. Его Сретенский хор открывал Олимпиаду в Сочи. Как вы считаете, такого человека можно назвать зомбированным и безвольным? Я бы всем рекомендовал почитать его книгу, она свободно распространяется через интернет, и ее не обязательно покупать. Многие люди, которые в ней описываются, живы до сих пор, там можно узнать много нового и интересного о современном христианстве, которое для многих кажется устаревшим.
– Те, кто хочет жить в монастыре, должны избавляться от мобильных телефонов, компьютеров или других средств связи с внешним миром –интернетом, в частности?
– Простым монахам такие вещи не нужны. Зачем послушнику интернет, если он каждый день, практически постоянно, читает церковные книги и молится? Проще говоря, у них нет времени на такие вещи. Многих монахов просят выходить в интернет и писать какие-то статьи на религиозные темы, но им это, порой, не в радость, так как им нужна духовная пища, а тут надо отвлекаться. Люди не хотят возвращаться туда, откуда они стремились уйти. Еще одна причина для ухода в монастырь – желание жить подальше от людей. Это не потому, что монахи испытывают ненависть к окружающим, а наоборот – любовь. Человеку сложно молится за людей, когда его со всех сторон одолевают посторонними мыслями и соблазнами. Монастырь и является такой тихой пристанью.
– На вашей территории существует детский дом. Вообще при монастырях часто открываются приюты?
– Наш приют – явление уникальное. Нет проблемы его открыть, но сделать это юридически правильно получается не всегда. Некоторые госструктуры из-за своей предвзятости были против приюта, но мы очень благодарны нашим депутатам и губернатору, которые оказали юридическую помощь и сделали так, чтобы приют начал работать официально и законно. Приют, в отличие от монастыря, никогда не пустует, и сейчас в нем живет 28 детей, а всего он рассчитан на 40 человек. И так как монастырь у нас женский, дети у нас только женского пола.
– Воспитанники в детских домах зачастую проблемные. С какими трудностями сталкиваетесь вы?
– У нас –как и везде. Но духовно-нравственная работа с детьми помогает им исправиться и избавляться от проблем. Самые большие сложности возникают, когда ребенок начинает работать над собой и учиться воспитанию. На многих воспитанниках еще до того, как она попали к нам, поставили крест: дети не желали учиться и никого не слушали. У нас они начинают меняться в лучшую сторону, например, есть одна девочка, с которой воспитатели никак не могли совладать. После того, как она пришла в монастырь, с ней начали заниматься отдельно. Поначалу по привычке она срывала уроки, но теперь спокойно учится, находясь в ладу сама с собой. Есть и такие дети, которые раньше и не думали о Боге и Церкви, но, попав сюда, многие из них желают и дальше воспитываться при монастыре. Сейчас у нас живут девочки самого разного возраста – от четырех до 15 лет.
– Вы следите за дальнейшей судьбой своих воспитанниц после их совершеннолетия?
– У нас было немного выпускниц. Но некоторые из них уже сейчас говорят, что не хотят от нас уходить, и гнать их из монастыря никто не будет. Мы наоборот предложим остаться у нас и, если необходимо, то поможем получить высшее образование, обеспечим бесплатным жильем, устроим в монастырь на работу. Мы хотим, чтобы у нас был не просто монастырь с приютом, а большой духовный центр, в который смог бы приехать любой желающий. В данное время для этого нужно еще много трудиться.
– Уже не раз вы сказали о том, что с христианством у нас большие проблемы. Вы считаете, что в стране духовный кризис?
– Это факт. Сейчас многие директора школ игнорируют указ президента о праве вероисповедании ребенка. По закону, если в школе есть хоть один ребенок еврей, то специально для него должны сделать отдельным предметом основы еврейской религии и культуры. Наши священники хотят посещать родительские собрания, чтобы донести до родителей их права. Все говорят о помощи инвалидам, а о помощи крещеным людям никто не говорит. Есть духовная инвалидность. У нас, к сожалению, не те условия, как например, в Голландии или Бельгии, где о религии с ребенком начинают говорить еще в детском саду.
В России только пытаются открыть в вузах кафедры теологии. Так простите, какое это высшее образование, если человек выходит из учебного заведения без знаний о религии. По статистике, в Кемеровской области – 80% крещенных, а церкви посещает менее половины. Понятно, что погрешность имеет место быть, ведь кто-то отходит от веры, но не в таком количестве. Мы разговариваем с родителями, а они разводят руками и говорят, что они вообще не знали о таком праве своего ребенка об изучении православной культуры. К сожалению, сегодня и не все взрослые знают свою культуру. Это с живыми людьми. Я уже не говорю о кладбищах.
– А с ними что-то не так?
– Мы уже давно просим отдать, или лучше создать, кладбища в распоряжение религиозных общин, но для атеистов можно оставить и муниципальные. Этот вопрос уже не первый год висит в воздухе, и никаких движений в этом направлении не делается. На каждом православном кладбище необходимо присутствие священника, который бы со своей общиной привил правильное отношение к могилам усопших, где не пьют и не курят, а молятся за них. Для этого там строят часовни и храмы. И пока будет идти молитва в этом храме, все, кто там погребен, будут вспоминаемы перед Богом в общих молитвах. Мой знакомый священник недавно уехал в Германию, и они там для своей общины очень быстро организовали православное кладбище. Людям не надо бегать по городским кладбищам и искать прихожан, похороненных на них, они могут прийти всем храмом в один назначенный день и отслужить панихиду по усопшим. Ухаживать за такими кладбищами обходится дешевле. Я учился в Николаеве, на Украине, там кладбищу 190 лет, и оно в идеальном состоянии, ухоженное, со склепами.
– Но есть еще и мусульмане, и католики. Как быть, если они также начнут требовать места под кладбища для захоронения своих верующих?
– На самом деле у мусульман давным-давно существует свое кладбище. Еще с советских времен. Для католиков, у которых 50 человек в приходе, отдельное кладбище не требуется, им достаточно себе отдельную аллею выкупить. Власти города делают так, чтобы кладбища стали невыгодны, и все начали сжигать покойников. Сейчас большинство мест захоронения уже переполнены, и через пару лет они будут стоить слишком дорого в сравнении с кремацией, так как земли практически не останется.