Премьер-министр РФ Владимир Путин. Коллаж: ИА REGNUMЗаявление Юга России, но в данном случае речь шла в основном о проблемах ногайцев Дагестана. Из конкретных проблем наиболее остро обсуждался проект строительства сахарного завода на землях, населенных ногайцами. Эта идея давно обсуждается в Дагестане на правительственном уровне, однако вызывает у местных жителей опасения в связи с тем, что на завод завезут много «гастарбайтеров» из других районов республики, а под сахарную свеклу для завода займут пашенные земли, которых в этом районе мало. Противодействие проекту ведется, что вполне понятно, под этническими лозунгами. Но речь, как видно, в данный момент идет не о взаимоотношении ногайцев с каким-то другим народом, а всего лишь о бизнес-плане, пока не утвержденном. Если обсуждаемое строительство станет реальностью, будут ли у «нового Миннаца» полномочия вмешаться и потребовать, чтобы были учтены требования местных жителей? Если нет, то этот орган изначально будет бесполезен в деле предупреждения этнических конфликтов. Если да (что, впрочем, маловероятно), то по сути это будет еще один орган госрегулирования, вокруг которого неминуемо сложится коррупционный рынок.
Раз уж упомянуты ногайцы, приведу еще один пример, связанный с ними же (хотя этот народ трудно считать особо «проблемным» в отношениях с соседями). В Карачаево-Черкесии, где ногайцы составляют чуть более 3% населения, в 2006 году был сформирован Ногайский муниципальный район. В него вошли не все ногайские поселения, но проблема оказалась в ином: на самой границе нового района возник спор за несколько сот гектар земель (в основном сенокосных) между ногайским и соседним черкесским селом. По сути это совершенно обычный для современной России спор за сельхозземли. Каждая сторона ссылается на свои документы, принятые в разные годы, в которые действовали различные законы. У каждой стороны в кармане имеются решения судов, принятые в ее пользу. Опасность лишь в том, что этот конкретный спор может, в результате чьих-то целенаправленных действий или же длительного чиновничьего бездействия, повлиять на межэтнические отношения.
Будет ли новый орган «спецназом», имеющим право по-своему регулировать конфликты, таящие такую угрозы, или его функции сведутся к тому, чтобы констатировать эти угрозы в мониторингах? Если верно первое (что граничит с фантастикой), то следует ожидать «революционной законности» в этнически турбулентных зонах, что неминуемо будет пахнуть произволом. Если же верно второе, то неясно, для чего, кроме того самого мониторинга, будет создаваться «новый Миннац».
Вопросы эти встают, конечно, не только относительно ногайцев, выбранных здесь для иллюстрации совершенно случайно. В начале 1990-х, когда был создан «первый Миннац», территорию бывшего СССР сотрясали конфликты и войны, заставлявшие говорить о тотальной нетерпимости друг к другу целых этносов, причем крупных, о невозможности их совместного проживания. Конфликты, которые сегодня попадают в топ-новости СМИ, тоже позволяют пропагандировать идеи такого рода. Но большинство проблем, с которыми придется иметь дело, систематически выстраивая нацполитику, касаются вещей гораздо более обыденных — непродуманных экономических решений, неувязок в законодательстве. И создание органа, ответственного за нацполитику, поставит перед выбором: либо давать ему полномочия там, где по закону их имеют совершенно другие структуры, либо изначально смириться с его бутафорской ролью.